Вторая жизнь "Триумфа Воли": почему мы верим пропаганде и как фильм-агитка со временем может обрести иное значение

Часть первая: почему пропаганда работает  

Один из известнейших примеров пропаганды в кинематографе - снятый по личному распоряжению Адольфа Гитлера фильм Лени Рифеншталь "Триумф воли". Почти два часа прославления нацизма и лично фюрера: улыбающиеся люди, машущие руками и вскидывающие их в нацистском приветствии, светлые и веселые лица, дети (очень много детей), Гитлер пожимает ручку пухлого кудрявого младенца, сидящего на руках у счастливой матери, много солнца, пушистые облака…

Человек, выросший в советских и российских реалиях, при просмотре этого фильма ощутит сильное чувство неправильности происходящего. Словно смотришь на синее в крапинку солнце или на то, как вся вода из моря взлетает вверх. Тут все перевернуто с ног на голову. Символы зла, которые мы впитывали в себя на протяжении всей жизни, ведут себя совсем не так, как им положено. Нацисты должны быть некрасивыми и злыми. Рядом с солдатами, на чьих касках нарисованы свастики, могут быть только плачущие дети, лишившиеся родителей. Гитлер должен отдавать безумные приказы, а не пожимать ручки младенцам. Но нет. Веселятся дети рядом с нацистами, и простые, нормальные, так похожие на нас люди радуются фюреру и вскидывают руки. В этом фильме – безумный, перевернутый мир, но этого не замечают ни герои, ни сам режиссер. «Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила», - как писал Джордж Оруэлл в романе «1984». Но это наш мир, это совершенно обычные люди, и это то, как все было в реальности, совсем не так уж и давно.

Вот распахивается окно, и там, за кружевными занавесками в цветочных горшках мы видим маленькие флаги со свастикой. Это настолько абсурдно, что кажется шутливой сценой про полоумного нациста из какого-то язвительного американского мультсериала. Вот съезд партии. Звучат обычные слова, которые говорятся на всех подобных мероприятиях и сегодня. Автобаны строятся, современная пресса твердо стоит на правде, нужно уделять внимание здравоохранению. И вдруг мелькает фраза о расовой чистоте. И сразу тонет в толще фильма, в младенцах, счастливых лицах,  дурачащихся веселых мальчишках гитлерюгенда.

Камера слепо, влюбленно любуется Гитлером, следит за его экспрессивной речью, за его чрезмерной, резкой жестикуляцией. Это чистой воды апофеоз – обожествление и прославление конкретного человека.

Сейчас мы смотрим эту ленту, и удивляемся. Ведь нам очевидно, что все её герои занимаются ужасными вещами (или, как минимум, поддерживают их). Нам очевидно, что нет наций, которые лучше других, что нацизм - исключительно отрицательное явление, что Гитлер - психопат и моральный урод. Но мы в целом воспринимаем этот фильм совсем не так, как видел его немец того времени.

Давайте представим: что видел простой, не сильно замороченный немец того времени, когда смотрел этот фильм? Он ощущал себя особенным, прекрасным и сильным как молодежь на экране, принадлежащим большой общности, великой нации. Он чувствовал гордость за страну, ему внушалось, что нация объединяется в патриотическом марше, и он тогда лишь  может отождествлять себя с ней, когда участвует в общем воодушевленном стремлении поддержать строй и лидера. Что до всех ужасов... И секретные службы, и та же самая пропаганда, добивалась того, что негатив в информационном поле отсутствовал.

Все ужасы происходящего оставались на территории умолчания, информация о происходящих ужасах, если и всплывала где-то, тщательно задвигалась гражданами на второй план, в самые уголки сознания. Сохранилась масса воспоминаний современников: информация о зверствах, творимых нацистским правительством, будучи полученной даже из первых рук, игнорировалась, либо им находились какие-либо оправдания, мол это отдельные случайности, “временные перегибы”. И объяснение этому, в свою очередь, лежало в области пропаганды.  Человеку вообще важно не чувствовать себя плохим, и свою нацию и свое государство он вынужден, по душевной простоте, считать хорошими, даже лучшими. Тем более, если ему старательно объясняют по всем каналам, что иным поведением он мешает нации развиваться, расти и стремится к светлому будущему. Если ему снова и снова напоминают - что он живешь в прекрасной стране и дальше будет только лучше, богаче и беззаботнее. За несколько дней до нападении на Россию Геббельс записывает в дневнике: «Народ должен верить, что мы „напобеждались досыта“ и ничем больше не интересуемся, как только отдыхом и танцами».

На любые «Почему?» и «Зачем?» касательно Второй Мировой войны ответ можно найти в "Триумфе воли". Именно в этом ценность этой картины. Большинству немцев все  действительно виделось все именно так, как показывает фильм. Путь к лучшей жизни по дороге, окутанной солнечным светом, с верными соратниками, под руководством мудрого и сильного предводителя. Счастливые мужчины и женщины. Дети. Семья. Труд. За это, немногим позже, и шли на войну, как и всегда не отдавая себе отчет, что по сути воюют за параноидальные идеи маниакального и наркозависимого лидера.

Конечно, никто не идет на войну мучать и убивать, воображая себя злодеем. Все чувствуют себя хорошими людьми, делающими правильное дело, которое, может быть, требует немного грязи в процессе. Творить ужасы ради самих ужасов, за редким исключением, никто не станет. К слову, единственные лица фильма, на которых нет этого слепого, безоблачного счастья – это солдаты. Возможно, в отличие от обычных сограждан, они уже начали кое-что понимать.

Часть вторая: Противоядие

Вторая мировая война, со всеми её ужасами, неизбежно привела человечество к скрупулезной и беспокойной рефлексии. Обвинить нацистов в том, что они уроды - просто. Гораздо страшнее мысль о том, что в определенных обстоятельствах такими могут стать очень многие люди.

"Обыкновенный фашизм" Михаила Ромма передает примерно то же ощущение удивления от хроникальных кадров нацистской Германии. Фильм Ромма - то, что нужно человеку, посмотревшему “Триумф воли”. Авторы фильма тоже поражаются и задаются вопросами: ну как это возможно? Как это произошло? И зритель сразу чувствует: все на своих местах. Теперь все правильно.

Сам Ромм, к слову, тоже снимал фильмы с элементами пропаганды  – вспомним картину "Ленин в октябре". Этот фильм сильно отличается от “Триумфа воли”. В нем нет ни капли пафоса. Даже несмотря на то, что однажды Ленина называют “гением”, в целом он - простой, очень человечный, даже милый и забавный. Авторы ласково, даже любя, подтрунивают над его ростом. В целом это замечательная картина, классика советского кинематографа.

Тем не менее, фильм был сделан по заказу Иосифа Сталина. События в нем развиваются так, как диктует официальная советская история. Более того, когда обстоятельства изменились (после смерти Сталина), фильм перемонтировался, чтобы соответствовать новой, признанной на этот раз более правильной, идеологии. А потом, когда идеология снова изменилась (и стала еще “более правильной”), перемонтировался еще раз. В одном месте это очень заметно: когда Ленин произносит: “Бегите к Бубнову и Смирнову”, по его губам видно, что первая фамилия другая. В первом слоге явно есть буква “а”: на самом деле он произносит фамилию “Сталин”.

Сегодня выходит не меньше пропагандистских фильмов, чем раньше. Одни из них затеряются, другие будут удивлять наших потомков. Любое произведение искусства, будь то фильм или картина, это заявление: мы - такие. В конкретный отрезок времени, в конкретном месте, мы (будь то члены семьи или секты, представители какой-то профессии, граждане какой-то страны, все человечество) - такие. Некоторые виды искусства выражают это понятнее других. Допустим, по современному художественному искусству не каждый потомок сможет объяснить, какими мы были. А вот кино, особенно документальное - один из лучших способов передать эту информацию в будущее.

Любой фильм может сыграть роль важного исторического документа. Даже прославляющая моральное уродство, лишенная критического осмысления картина может многое дать потомкам. Именно в плане понимания особенностей того или иного времени.

Существует большое искушение заявить:  я, зритель, смотря пропагандистский фильм (особенно подобный “Триумфу воли”), понимаю, что это промывание мозгов, уж я то сумею снять лапшу с ушей. Наверное, некоторые понимают, но поверьте, их единицы. Если бы это было очевидно всем, таких событий, как Вторая Мировая война или Холокост никогда больше не могло бы повториться. Но увы.  Людям нужно во что-то верить и на что-то опираться. Если постулаты чудовищ оказываются проще и понятнее остальных, если их пиар устроен профессиональнее, а младенцы в их фильмах самые пухлощекие, то человек вполне может сделать выбор в их пользу, закрыв глаза на неудобные моменты.

Для восприятия фильма важны не только его содержание, форма и подача, но и сам зритель. Пропаганда была и будет всегда, но если ее смотрит владеющий критическим мышлением человек, для него это будет лишь отдельная от него история, которую он сможет просто принять к сведению, взять из нее что-то хорошее, или, если все совсем уж плохо, забыть. Во всяком случае, хочется в это верить.

Даже наши глаза упрощают восприятие. Обратите внимание, что в вашем поле зрения всегда находится нос. После этого предложения вы его наверняка заметили (это пройдет, не волнуйтесь). Большую часть времени вы его не замечаете, потому что это неудобно для вашего восприятия. Сами глаза предоставляют мозгу информацию с двух разных ракурсов, но она меняется и объединяется в одно изображение, опять же, для упрощения. То же происходит и с нашим восприятием реальности.

Черно-белой подачей грешат многие фильмы, в том числе и не связанные с идеологией государства. Допустим, фильм оппозиции (которая, как многим кажется, всегда говорит правду, в отличие от государства) может обелять всю оппозицию и очернять весь государственный аппарат. В то время как мир не черно-белый: есть чиновники, которые работают ради народа и страны, а есть оппозиционеры, которых заботят только деньги и слава. Но эта ошибка восприятия - общечеловеческая, присущая всем нам. Всегда есть они и мы, хорошие и плохие, потому что трудно держать в голове, что каждый человек может совершать как хорошие, так и плохие поступки, быть правым и ошибаться. Многогранность сложна, и для облегчения восприятия объекта нужно его упростить. Искать во всем разные стороны - не только черные и белые, но и серые, и самых разных, едва различимых оттенков - сложная мыслительная работа, которая определенно заслуживает того, чтобы быть сделанной. И в этом, как ни что другое, помогает неигровое кино, все его разнообразия. Черно-белым может быть изображение на эмульсии кинопленки, а восприятие мыслящего человека таким быть не должно.